В статье священника Евгения Мельникова, соискателя ОЦАД выясняются практические цели использования рукописей Литургии апостола Иакова в XVI–XVII вв. и их прикладное значение.

Обозначенный период характеризуется появлением огромного количества славянских рукописей, содержащих текст Литургии апостола Иакова, при этом речь идет не только о количестве рукописей, но и о наличии нескольких вариантов перевода текстов, содержащихся в них. На основе анализа исторической обстановки в контексте межконфессиональной полемики предпринята попытка определения места и роли текстов (или переводов) Литургии апостола Иакова и их функционального назначения в процессах конфессионализации XVI–XVII вв. В результате анализа состава текстов рукописей, содержащих переводы XVI в., сформулированы аргументы в пользу преимущественно полемического использования Литургии апостола Иакова в активно проходившей в XVI–XVII вв. антилатинской, иногда антипротестантской полемике. Обнаруженные косвенные свидетельства дают возможность утверждать, что служение Литургии апостола Иакова во второй половине XVII в. было неизвестно в России. Неоспоримых аргументов в пользу того, что полные славянские переводы Литургии апостола Иакова использовались в указанный период в богослужебных целях, пока обнаружить не удалось.

***

Литургия апостола Иакова (ЛАИ) вызывала и продолжает вызывать особый интерес в исторической науке, ведь уже в эпоху Вселенских соборов утвердился ее апостольский статус. В силу этого она всегда обладала авторитетом апостольской древности и потому обращала на себя внимание. К  сожалению, современные исследования ЛАИ со стороны русских литургистов и историков немногочисленны. Наиболее четкая и объемная работа — статья священника Михаила Желтова, в которой показано современное состояние исследований ЛАИ. Несмотря на высокую информативность, статья о. Михаила не затронула всех актуальных и спорных тем и вопросов, касающихся исследования ЛАИ на современном этапе развития науки. К числу таких спорных вопросов можно отнести проблему выяснения прикладного значения, практических целей использования рукописей ЛАИ в XVI–XVII вв. Дело в том, что в указанный период появляется огромное количество славянских рукописей, содержащих текст ЛАИ, при этом речь идет не только о количестве рукописей, но и о наличии нескольких вариантов перевода текстов, содержащихся в них. Этот феномен неизбежно ставит вопрос о целевом, практическом использовании рукописей ЛАИ, их функциональном статусе. Постараемся разобраться в том, какую роль играли рукописи ЛАИ, ограничив хронологические рамки исследования о служении ЛАИ на славянском языке до двух столетий — времени особенно обильного появления полных переводов ЛАИ на славянском языке. По хронологическому признаку рукописи ЛАИ, дошедшие до нашего времени, можно разделить на две категории: переводы, отраженные в рукописях XVI в., и переводы, отраженные в рукописях XVII в.

Самые первые следы антилатинской полемики с акцентом на эпиклезе встречаются уже в текстах св. Николая Кавасилы (ум. ок. 1392 г.). Достаточно авторитетный историк-византинист Рене Борнер указывает на то, что впервые у Николая Кавасилы можно встретить особое внимание к эпиклезе как важному аспекту в полемике с латинской верой. Иными словами, уже в конце XIV в. литургический материал (и эпиклеза, в частности) активно используется в межконфессиональной полемике.

В середине XV столетия происходит очередная попытка унии Константинопольского патриарха с Римом на Ферраро-Флорентийском соборе (1438–1445). Как известно, основным пунктом полемики на этом соборе был вопрос об исхождении Святого Духа.

Не менее важным был вопрос об эпиклезе. В ходе собора сторонники унии из числа православных предложили понимать эпиклезу как молитву о приобщении причастников Святому Духу, т. е. эпиклеза в таком толковании переставала быть молитвой призывания Святого Духа на Святые Дары и становилась молитвой о причастниках. Такой интерпретации противостал св. Марк Эфесский. После Ферраро-Флорентийского собора полемика об эпиклезе продолжилась.

Одним из аргументов в ходе дальнейших споров стала ЛАИ.Она имела статус апостольского авторитета и  при этом содержала эпиклезу, которая явно говорила о том, что смысл призывания Святого Духа состоит в освящении Даров, а не молящихся. Таким образом, ЛАИ занимала важное место в антилатинской полемике.

Постепенно униатские идеи приходят в Московскую Русь через выходцев из Малороссии. Здесь они из области чисто догматической переходят в область церковной практики. Партия «латинствующих» считала, что Дары освящаются во время произнесения установительных слов, и  обозначала это поклоном после их произнесения. «Православные» противопоставляли этой позиции мнение о том, что Дары освящаются при произнесении слов эпиклезы. Соответственно, «православная» партия обозначала свое понимание поклоном после произнесения эпиклезы. Поэтому «латинская» позиция получила наименование «хлебопоклонной ереси». Такое название появилось, поскольку «православная» партия считала, что поклон после установительных слов есть поклон не Дарам, а пока еще неосвященному хлебу.

Таким образом, к концу XVI в. ЛАИ становится источником аргументов в антилатинской полемике.

Возвращаясь к переводам полных вариантов ЛАИ в рукописях XVI в., отметим, что эти переводы встречаются и в рукописях последующих столетий. Интересно самое первое известное науке появление перевода того или иного типа текста, представленного рукописью. К  этой категории можно отнести три рукописи «Раннего перевода» и рукописи, отражающие текст перевода «Киевского сборника». Протоиерей Борис Даниленко достаточно убедительно показал: основываясь на палеографических данных, можно говорить о том, что самые ранние рукописи, содержащие текст «Раннего перевода», относятся к середине XVI в.

Как было сказано выше, эти переводы были неизвестны на Руси до начала «евхаристических споров» (второй половины XVII  в.) по поводу «хлебопоклонной ереси». Об этом свидетельствует указание Сильвестра Медведева (первого русского библиографа, участника московских евхаристических споров) на то, что ему неизвестна славянская версия ЛАИ.При этом Медведев описывает ситуацию так, что можно прийти к мысли, что ЛАИ вообще не была известна на Руси того времени:

Нынешнии же Христова слова всемогуществу противницы, аще сами и совершенно знают, яко та служба не Иаковлева, но подметная, и сами ей не верят, обаче защищающе свое неправое мудрствование, из нея свидетельство, еже им мнится потребно быти, приводят. А его же ради ей, яко подметной и не истинно Иаковлевой, верити не подобает, и они того миру явити не хощут. А аще бы та вся служба на словенский язык была переведена, и тогда бы всяк познал, яко она не есть Иаковлева, но подметная.

Таким образом, с  высокой степенью достоверности можно утверждать, что к моменту начала евхаристических споров в Московской Руси на славянском языке (вторая половина XVII в.) не было известно о существовании раннего варианта перевода ЛАИ на славянский язык.

Для уточнения функционального использования текстов «Раннего перевода» стоит обратить внимание на текст П.А.Сырку, по мнению которого его анализ рукописной традиции использования ЛАИ подтверждает тот факт, что она использовалась исключительно в рамках антилатинской полемики.

Исследователь отмечает, что необходимости в  богослужебном переводе ЛАИ не было, так как неизвестны случаи богослужебного употребления переводов ЛАИ, хотя и оговаривается, что по аналогии с современной ему практикой ЛАИ могла совершаться. Очевидно, что здесь автор делает предположение, которое не основано на его работе с материалом, а лишь опирается на представление об идентичности современной ему и древних практик.

Что касается непосредственно рукописей «Раннего перевода», то однозначного вывода об их практическом функциональном использовании сделать невозможно. Они не имеют признаков активного употребления, но  в  отсутствие других свидетельств нельзя утверждать, что они не использовались. Хотя допустимо предположить богослужебное использование этих рукописей по косвенным признакам, а  именно по тому, что они оформлены в  формате служебника. Однако здесь есть нюанс: когда славянские рукописи ЛАИ стали появляться во время евхаристических споров по поводу «хлебопоклонной ереси», они издавались в формате служебника. Иначе говоря, даже не предназначавшаяся для богослужебного употребления, ЛАИ в период этих споров все же издается в формате служебника. Следовательно, по аналогии можно утверждать, что помещение ЛАИ XVI  в. в  формат служебника не является аргументом в  пользу того, что ЛАИ использовалась в богослужебных целях.

Таким образом, самое раннее свидетельство не дает оснований для однозначного вывода о статусе ЛАИ в славянских рукописях.

Важным свидетельством функционального статуса ЛАИ выступают рукописи, представляющие текст перевода «Киевского сборника». Такое название эта группа рукописей получила благодаря тому, что, по-видимому, первоначально текст этого типа был переведен для полемического антилатинского и антипротестантского сборника, который идентифицируется как «Киевский сборник». О  полемической направленности этого сборника текстов говорится в «Предисловии»:

Ека лямпидиани, сиречь звинглиани, или яко подоблением глаголются, сакраментари, иже сан сакрамент елико могут увлачать: и тое собе за похвалу быти почитают: тые глаголю, еко лямпадиани древняго веренгария заблуждение обновляюще, в харистии таине токмо быти Тела и Крови знамение а не истинно Тело и Кровь укрепляют, а еже бы была якая жртва на престоле, никакоже попущаюют. 
Такоже ложне мнят латины презирати молитв, яже бывают от ерея над дары, по прочитанию словес Христовых, и от чин посвящения глаголемых.

Также в пользу того, что сборник составлен по поводу евхаристической полемики, говорит содержание текстов, входящих в него, например:

Нила Кавасила толкование на Божественную литоргию.
Максима мниха о церковной мистагогии, и которых знаменование.
О Святых и  Пресвятых Христовых Таинах от святаго Иоанна Дамаскинскаго написано.
Николая епископа метонскаго и  тем яж колебаются и  глаголют освященныи хлеб и вино, небыти Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа.
Марка архиепископа ефесскаго иж не точию от гласу Господних словес освящаются Божественныя Дары.

Другой важный свидетель текста «Киевского сборника» — рукопись Унд. 484 из  Собрания Ундольского. Так же как и  сам Киевский сборник, эта рукопись представляет собой сборник, в  котором собраны тексты, имеющие отношение к пневматологической проблематике и эпиклезе в частности.

Таким образом, рукописи XVI в. достаточно убедительно свидетельствуют о том, что содержащаяся в них ЛАИ использовалась прежде всего как источник аргументов в ходе межконфессиональной полемики. Фактов иного использования ЛАИ в рукописях этой группы обнаружить не удалось.

В XVII в., во время московских евхаристических споров, ЛАИ вновь вводится в оборот, однако теперь апеллируют не только к ЛАИ. Так, исследователи отмечают, что православная партия ссылается на литургии под именами св. апостола Марка и свщмч. Климента Римского. Важно обратить внимание на то, что тексты древних литургий имели догматический авторитет, хотя служить их никто не собирался и не считал возможным. Первое обращение к тексту ЛАИ находим в книге братьев Лихудов «Акос»:

Се и вторый свидетель от лика 12 апостолов и самовидцев Господа Иаков, брат Божий и  первый иерарх иеросолимский, иже в  своей литургии по повествованию смотрения Господня и по возгласе Господних словес надносит молитву призывания Св. Духа о совершении даров… да пришед святым и благим и славным своим пришествием освятит и сотворит хлеб убо сей тело святое Христа, людие послежде глаголют «аминь», и чашу сию кровь честную Христа, и паки людие «аминь». Видите, яко Господни словесы не совершися таинство… Аще бо было совершенно Господни словесы, послежде каковаго инаго освящения требует?.. И от того времене, в немже Иаков брат Господень лятургию свою сочини силою и содествием Св. Духа, даже до ныне суть негли 1685.

В ответ Сильвестр Медведев дает критический отзыв о ЛАИ, указывая на признаки того, что она не является произведением апостола Иакова:

Известие ми еще приемш, яко неверницы, еже Христовыми словесы совершенное бывает пресуществление, того своего неправаго мудрствования во утверждение, а неискусному православному народу во усумнение, в новых своих писаниях приводят свидетельство из книги греческой печатной, в ней же обретается служба, еже Иакова — брата Божия — именуется, якобы не Христовыми словесы бывает пресуществление, но иерейскими. И всяк православный да весть, яко во оной службе обретается стих «Единородный Сыне, Слово Божие», иже после Иакова — брата Божия — по многих лет стех устроен; в ней же обретается и «Верую во единаго Бога Отца» и иныя многие вещи, яже суть устроена от церкве в разных временех послежде Иакова — брата Божия. И оттоле всяк светло да познает, еже она служба не Иакова брата Божия, но от некоего противнаго собранная, и на усумнение правоверным на греческом языке изданная. Темже ей, ради вышеимянованнаго свидетелсьва, яко неправой, верити не подобает.

Отметим два важных момента. Во-первых, Медведев считает, что ЛАИ существует и приводится Лихудами только по греческому тексту, т. е. ему неизвестна ЛАИ в славянском переводе и тем более он не знает о служении ЛАИ на славянском, иначе он обязательно обозначил бы каким-либо образом факт служения ЛАИ. Да и Лихуды в своей полемике с ним могли бы апеллировать к факту служения ЛАИ на славянском, будь он им известен. Во-вторых, Сильвестр считает ЛАИ подложным текстом, аргументируя свою позицию тем, что в формуляре ЛАИ присутствуют элементы, которые никак не могли быть в текстах апостольского времени.

Братья Лихуды отвечают на эту «атаку» любопытным образом. Иоанникий Лихуд (скорее всего, уже после кончины своего брата Софрония) создает свой вариант перевода ЛАИ на славянский язык, вписывая его в формуляр Литургии Иоанна Златоуста (ЛИЗ). Таким образом «самобратья» пытаются ответить на критику Медведева. Видимо, Лихуды предполагали, что вторичные элементы, на существование которых указывает их противник, являются результатом вхождения ЛАИ в пространство византийской литургической традиции, а так как самым ярким выразителем этого процесса является формуляр ЛИЗ, то они включают текст ЛАИ в формуляр ЛИЗ. Стоит отметить, что это очень похоже на современные представления о судьбе ЛАИ в литургической науке.

Вместе с тем важно еще раз подчеркнуть, что Лихуды не апеллируют ни к какой известной им практике служения ЛАИ, хотя текст ЛАИ на славянском им известен. Это свидетельствует о том, что сами Лихуды не знали случаев служения ЛАИ на славянском языке. Вместо этого из круга Лихудов появляется новый «извод» ЛАИ на славянском языке (собственно, как говорит «послесловие» аутентичного списка, это редакция предыдущего перевода, выполненная «иеромонахом Иоанникием»), названный в классификации прот. Бориса Даниленко «Первым московским переводом».

Важная особенность текста «Первого московского перевода» — указание на три поклона после эпиклезы. Выше уже говорилось, что само название  — «хлебопоклонная ересь»  — свидетельствовало о  важности вопроса о том, когда необходимо класть поклон перед Святыми Дарами. По этой причине существование варианта ЛАИ в формуляре ЛИЗ также должно быть отнесено к  антилатинской полемике, а  не к  попыткам использовать ЛАИ в богослужении. Очевидно, что не предполагалось никакого совершения богослужения согласно этому последованию. В противном случае можно предположить, что другая сторона обязательно указала бы на таковые попытки, обозначив их как противозаконные.

Таким образом, появление славянских переводов ЛАИ в XVI–XVII вв. говорит о сильной антилатинской и иногда антипротестантской полемике, которая активно велась в то время. Неоспоримых аргументов в пользу того, что полные славянские переводы ЛАИ использовались в указанный период в богослужебных целях, пока не обнаружено. Можно даже заключить, что косвенные свидетельства говорят о том, что служение ЛАИ на славянском языке было неизвестным по крайне мере еще во второй половине XVII в.

References

Afanas’eva T.I. (2015) The Liturgies of John Chrysostom and Basil the Great in Slavic writing (according to the service books of the 11th–15th centuries. Moscow, Russkii fond sodeistviia obrazovaniiu i nauke Publ. (In Russian)

Borner R. (2015) Byzantine interpretations of the seventh and fifteenth centuries on the Divine Liturgy. Transl. by A.Goial’, ed. by M.Zheltov. Moscow, Pravoslavnyi Sviato-Tikhonovskii gumanitarnyi universitet Publ. (In Russian)

Danilenko B. (2017) “Church Slavonic translations of the liturgy of the Apostle James according to manuscripts 16th–17th centuries”, in Newerkla S. M., Poljakov F. B., eds. Wiener Slavistisches Jahrbuch (Neue Folge). Vol. 5, pp. 104–132. Wiesbaden, Harrassowitz. (In Russian)

Galadza D. (2018) Liturgy and byzantinization in Jerusalem. Oxford, Oxford University Press.

Mirkovich G. (1886) About the time of the transubstantiation of the Holy Gifts. The dispute, which was in Moscow, in the second half of the 17th century. Vilna, Tipografiia A.G. Syrkina Publ. (In Russian)

Nicholas Kabasilas. (2002) Christ, Church, Mother of God. Moscow, Izdatel’stvo Khrama sviatoi muchenitsy Tatiany Publ. (In Russian)

Prozorovskii A. (1896) Sylvester Medvedev (his life and work). Moscow, Universitetskaia tipografiia Publ. (In Russian)

Sil’vestr Siropul. (2010) Memories of the Ferrara-Florence Cathedral (1438–1439). St Petersburg, Izdatel’stvo Olega Abyshko Publ., Universitetskaia kniga Publ. (In Russian)

Škoviera A. (2013) “Kyjevský polemicko-apologetický rukopisný zborník s liturgiou svätého Petra”, in Slavica Slovaca, Ročník, vol. 48 (3), pp. 3–56.

Syrku P.A. (1890) On the history of book corrections in Bulgaria in the 14th century. Vol. 1: Liturgical Works of Patriarch Evfimy Ternovsky. Issue 2: Texts. St Petersburg, Imperial Academy of Sciences Publishing House. (In Russian)

Taft R.F. (2000) The Byzantine rite: A short history. Ed. V.M Lur’e. St Petersburg, Aleteiia Publ. (In Russian)

Zheltov M. (2016) “The Liturgy of apostle Jacob”, in Pravoslavnaia Entsiklopediia. Vol. 41, pp. 244–253. Moscow, Pravoslavnaia Entsiklopediia Publ. (In Russian)

Источник: Мельников Е. А. Функциональное значение славянских переводов Литургии апостола Иакова в XVI–XVII столетиях // Вопросы теологии. – 2022. – Т. 4, № 4. – С. 600–608.