Статья протоиерея Алексия Марченко, доктора исторических наук, доктора церковной истории, доцента, начальника отдела докторантуры, профессора кафедры церковной истории и общегуманитарных дисциплин ОЦАД, посвящена изучению процесса ликвидации обновленческого раскола на Урале в годы Великой Отечественной войны и воссоединения бывших обновленческих иерархов с Русской Православной Церковью.

В работе отражены яркие эпизоды взаимоотношений епископа Молотовского и Соликамского Александра (Толстопятова) с известными представителями обновленческого раскола — иеромонахом Сергием (Лариным) и обновленческим «епископом» Серафимом (Коровиным). В основу повествования легли материалы переписки преосвященного Александра (Толстопятова) с Патриархом Московским и всея Руси Сергием (Страгородским) за 1943– 1944 гг., отложившиеся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) и архиве Пермского епархиального управления. На примере личности преосвященного Александра автором дан анализ реакции части епископата Русской Православной Церкви на процесс воссоединения с нею руководителей обновленческого раскола. Исследование показало, что в отличие от руководства Московской Патриархии и самого патриарха Сергия, иерархи исповедники, прошедшие сталинские лагеря, настороженно воспринимали принятие обновленческих «архиереев» в лоно Русской Православной Церкви, считая покаяние обновленцев лицемерием и фактором дискредитации самой Московской Патриархии.

***

В 2022 г. исполнилось 100 лет возникновения обновленческого раскола в Русской Православной Церкви. В связи с этой важной датой вопросы его зарождения, развития и преодоления получили особую актуальность. Несомненно, обновленческий раскол — феномен, без осознания которого невозможно составить правильное представление о событиях церковной истории минувшего столетия. Будучи следствием государственного вмешательства в церковную жизнь, обновленчество в руках большевиков стало средством разрушения канонической Православной Церкви в России.

Историография темы достаточна широка. Внимание исследователей было уделено сходству и различиям в терминах «обновление» и «обновленчество» и их интерпретации. Ряд исследователей утверждает, что дореволюционное движение за церковные реформы шло в каноническом русле и было направлено на освобождение Церкви от слишком тесных объятий государства и восстановление соборного строя церковного управления. Советское обновленчество развивалось в совершенно иных социально-политических условиях и его главной характеристикой было приспособление к власти большевиков. Исследователи установили, что многочисленные обновленческие организации не имели между собой практически никаких общих черт, кроме бунта против законного священноначалия и покорности советской власти. Обновленчество по своей сути было антиканоничным движением, его руководители стремились получить легитимацию со стороны Православных Поместных Церквей и их предстоятелей.

Вместе с тем нужно отметить, что ряд исследователей в настоящее время придерживается мнения, что дореволюционное движение за реформирование Церкви, церковный большевизм периода гражданской войны и обновленческий раскол советского периода представляли собой вехи одного исторического процесса.

Большое внимание в трудах исследователей уделено региональным особенностям обновленчества. Ученые подчеркивали, что внутри раскола существовали различные группы и партии, продолжившие свое развитие на протяжении 1920-х гг., подвергшиеся организационному разгрому в 1930-е гг. и завершившие свою деятельность во второй половине 1940-х гг..

Значительное внимание специалистов было уделено судьбе деятелей обновленческого раскола. В частности, появились работы, в которых рассматривалось церковное служение архиепископа Сергия (Ларина), обновленческого «митрополита» Александра Ивановича Введенского и «митрополита» Николая Федоровича Платонова9 . Несомненно, наиболее значительной работой, освещающей биографии видных представителей обновленчества, следует считать труд протоиерея В. Лавринова «Обновленческий раскол в портретах его деятелей». Появляются и работы, посвященные биографиям региональных лидеров и видных представителей обновленчества.

Не так много работ посвящено положению обновленческого раскола в годы Великой Отечественной войны и его полной ликвидации. Развивая эту тему, в данной статье мы затрагиваем вопрос о воссоединении с Русской Православной Церковью обновленческих «иерархов» на Урале в 1943–1944 гг. и об отношении к ним со стороны руководства Московской Патриархии и части епископата Русской Православной Церкви.

В годы Великой Отечественной войны обновленческий раскол на Урале доживал свои последние дни. Выполнив свою разрушительную антицерковную задачу, обновленчество должно было окончательно сойти с исторической сцены как ненужное власти религиозное течение.

С возобновлением в сентябре 1943 г. Молотовской и Соликамской епархии Русской Православной Церкви ее новоназначенным правящим епископом Александром (Толстопятовым) началась кропотливая работа по ликвидации остатков обновленческого раскола в Прикамье. Одной из важных задач, поставленных перед ним церковным руководством, стало приведение к покаянию бывших обновленческих «иерархов» и священников с целью принятия их в лоно Русской Православной Церкви.

В служебной переписке епископа Молотовского и Соликамского Александра (Толстопятова) и патриарха Сергия (Страгородского) за 1943–1944 гг. тема ликвидации обновленчества стала одной из основных. Переписка содержит много интересных сведений о бывших обновленческих «иерархах», с которыми епископу Александру пришлось контактировать в период управления Молотовской епархией.

Едва ли не главным героем переписки епископа Александра с патриархом Сергием стал бывший обновленческий иерарх — «епископ» Сергий (Ларин). После принесения покаяния в декабре 1943 г. он был принят в общение с Русской Православной Церковью в сане монаха и рукоположен сначала в иеродиакона, а затем в иеромонаха. В январе 1944 г. «ради послушания» иеромонах Сергий был направлен в командировку в Молотовскую епархию для оказания помощи в организации епархиальных пастырско-богословских курсов.

Епископ Александр (Толстопятов), много пострадавший от козней обновленцев в 1930-е гг., крайне неприязненно относился к бывшим обновленческим «архиереям» и считал едва ли не духовной диверсией принятие их в Русскую Православную Церковь. Естественно, что отношения епископа Александра с иеромонахом Сергием (Лариным), которого сам епископ в Молотов не приглашал, сразу же не сложились.

Преосвященный опасался, что участие столь известного бывшего обновленца иеромонаха Сергия (Ларина) в организации в Перми пастырских курсов может вызвать недоумение духовенства и потенциальных абитуриентов — верующих молодых людей. Чтобы не допустить дискредитации открываемых курсов, епископ Александр дал указание иеромонаху Сергию «не распространяться относительно своего обновленческого прошлого». Однако, вопреки благословению, иеромонах Сергий в общении с духовенством и мирянами г. Молотова не стал скрывать, что он «воссоединен из обновленцев». В частности, он охотно рассказал о своих «обновленческих заслугах» алтарной монахине Свято-Троицкого кафедрального собора, за что получил от епископа нарекание.

Поведение иеромонаха Сергия (Ларина) свидетельствовало о его архиерейских амбициях и недовольстве скромным саном иеромонаха. На первой же архиерейской службе иеромонах Сергий демонстративно встал у святого престола справа от епископа, оттеснив схиигумена Кукшу (Величко). Епископ Александр был возмущен поступком иеромонаха Сергия, так как лично пригласил отбывавшего ссылку в Молотовской епархии о. Кукшу на архиерейскую службу. При всем сослужащем духовенстве преосвященный был вынужден сделать иеромонаху Сергию внушение и велел встать на подобающее сану иеромонаха место.

Вскоре между преосвященным Александром и иеромонахом Сергием (Лариным) возник новый инцидент. В Свято-Троицком кафедральном соборе г. Молотова и Молотовском епархиальном управлении бывший обновленческий «иерарх» появлялся в рясе с кандидатским академическим значком.

Известно, что многие воссоединенные обновленцы, окончившие обновленческие учебные заведения, носили знаки дореволюционных духовных школ, в том числе академические значки, чем вызывали недоумение и протест духовенства со старым академическим образованием.

Управляющим делами Московской Патриархией протопресвитером Николаем Колчицким епископу Александру и другим архиереям было дано разъяснение, что «академические значки, как присвоенные лицам, окончившим курс Духовных Академий: Московской, Петербургской, Киевской и Казанской, — могут употребляться только теми священниками, которые окончили курс духовных академий до 1918 года включительно, после которого академии, как таковые, уже не функционировали, и что лица, окончившие Богословские курсы, Богословский институт и Богословские академии после 1918 г., право на ношение академического значка не имеют».

Иеромонах Сергий скрывал, что в 1930 г. окончил обновленческую академию, возглавляемую Александром Введенским, и выдавал себя за выпускника Петроградского высшего богословского института, функционировавшего под управлением протоиерея Николая Чукова.

Однако ложь иеромонаха Сергия быстро обнаружилась, так как епископ Александр (Толстопятов) сам окончил этот богословский институт и хорошо знал большинство его выпускников. Петроградский высший богословский институт был открыт в 1920 г. и сделал только два выпуска, из чего следовало, что иеромонах Сергий его окончить не мог. В итоге епископ Александр запретил о. Сергию носить кандидатский значок, что последний воспринял как личную обиду.

В феврале 1944 г. епископ Александр решил избавиться от находящегося в Молотове бывшего обновленческого иерарха. Иеромонах Сергий (Ларин) был временно направлен епископом на приход в г. Лысьву, где из-за его поведения вскоре возникли серьезные нестроения.

В Иоанно-Богословском кладбищенском храме г. Лысьвы служил настоятелем протоиерей Владимир Лычников — в прошлом воспитанник Белогорского Свято-Николаевского мужского миссионерского монастыря, отбывший срок в сталинских лагерях. Пожилой священник по собственной инициативе и желанию народа совершал продолжительные уставные службы, которыми стал тяготиться приезжий иеромонах. За спиной у старца-настоятеля иеромонах Сергий сумел «сагитировать» псаломщика, ранее никогда не возражавшего против длинных уставных служб. После разговора с о. Лариным тот стал требовать от настоятеля сокращения богослужения. По замечанию епископа Александра, «так было брошено злое семя там, где царили мир и любовь». Окончательно рассорившись с епископом Александром, в конце февраля 1944 г. иеромонах Сергий (Ларин) уехал в Москву.

В своих письмах к епископу Молотовскому Александру, датируемых мартом — маем 1944 г., патриарх Сергий не раз иронично упоминал об о. Сергии (Ларине) как об одиозном церковном деятеле и все же настойчиво проводил мысль о важности воссоединения обновленцев: «Иеромонах Сергий Ларин пока еще в Москве. Между прочим, он высказывал удивление, что вы попеняли ему, зачем он не скрыл от вашей алтарной монахини, что он воссоединен из обновленцев. Но ведь ложь — конь во спасение, или в интерпретации шибко православных: ложь может быть конем во спасение…, а например Павел апостол даже хвалился тем, что Бог обратил его из гонителя. Все зависит от искренности обращения», — писал патриарх.

Из другого письма к епископу Александру ясно, что патриарх Сергий вполне разделял тревогу иерарха относительно возможной дискредитации Церкви воссоединенными «иерархами»-обновленцами, чему последние способствовали своими заявлениями: «…товарищ Ларина по Ташкенту “архиепископ” Анатолий по отъезде Ларина в Москву объявил по Ташкентской епархии, что теперь нет разделения между обновленцами и патриархистами: Патриархия де открыто стоит за советскую власть; значит — она приняла программу обновленческую…».

В ответном послании к патриарху Сергию епископ Александр подробно описывал суть своего конфликта с иеромонахом Сергием (Лариным). Возмущаясь поведением бывшего обновленческого «епископа», иерарх явно не соглашался и с мнением патриарха относительно искренности обращения обновленцев, считая, что оно является вынужденным и лживым: «Вторая часть письма Вашего Святейшества вызвала во мне негодование против отца Сергия (Ларина), в корне исказившего наш с ним разговор и не постеснявшегося бросить камушек в мой огород. Я никогда не держался и не держусь народной пословицы (искажение текста псалма) “Ложь — конь во спасение”. Я отлично понимаю, что ложь всегда отвратительна. А потому — не может служить оружием в руках пастыря. Вы, Ваше Святейшество, пишете, что Ларин, между прочим (значит и другие камушки хитро бросил в мой огород) высказал удивление, что я попенял ему, зачем он не скрыл от алтарной монахини, что он воссоединен из обновленчества. Меня не поражает, что свое удивление отец Сергий выразил не мне, так как к тому не могло быть повода. Он высказал его за тысячу километров от меня, в Патриархии, предполагая, что его наговоры не дойдут до меня… Вышло так, что весь город заговорил о том, что в Молотов прибыл обновленец и служил с архиереем, а сам архиерей, как будто, один этого не знает. Он поставил меня в очень неловкое положение и за это я ему попенял…

Наконец, проповеди Ларина не понравились народу. Он уехал в Москву недовольный и Молотовым, и Лысьвой, и покинул наш богоспасаемый город, заявив уполномоченному СНК, что едет в столицу, где будет преподавать в Богословском Институте. Я так подробно остановился на отце Сергии Ларине, так как вижу из письма Вашего Святейшества, что Ларин в Патриархии постарался выставить мою деятельность в весьма невыгодном свете. Мне известна личность отца Сергия с самого его детства, поэтому, когда он прибыл в Молотов, я сразу почувствовал, что он причинит мне немало огорчений, хотя с моей стороны кроме помощи (материальной) и внимания ничего не знал. Церковноприходской совет возмущало безграничное сребролюбие Ларина…».

В другом письме, незадолго до своей кончины, патриарх Сергий вновь сообщал епископу Александру о досадившем ему иеромонахе Сергии (Ларине) и других видных деятелях обновленческого раскола: «…Ваш “приятель”, возвратившись в Москву, сначала, как будто, был немного разочарован, что архиерейство не так близко, как бы хотелось, и как он надеялся. Теперь, пожалуй, предстоит и еще отсрочка. Собираемся его послать и в другие области для ознакомления с положением там церковных дел. Посмотрим, что он привезет нам.

А. И. Введенский, по-видимому, собирался совершить нечто грандиозное, или, по крайней мере, громкое. Прислал мне приветственную телеграмму: “Друг друга обымем!” Меня называет представителем русского большинства в нашем Православии, а себя представителем меньшинства. А закончил какойто арлекинадой, подписался первоиерархом, доктором богословия и доктором философии. Я ответил: “Введенскому А. И. Воистину Христос воскрес! Патриарх Сергий”. Дело, мол, серьезное и дурачиться при этом совсем не к месту. Кстати, на второй день праздника я служил в Сокольниках, в бывшем гнезде обновленцев. В числе сослужащих был епископ Виталий, их первоиерарх, а настоятелем Расторгуев протоиерей — бывший архиепископ… Поправляйтесь же! Прошу Ваших молитв. Преданный Вам о Христе Патриарх Сергий».

Другим обновленческим «иерархом», с которым пришлось контактировать епископу Александру (Толстопятову) в Молотовской епархии, был «епископ» Серафим (Коровин). В отличие от приезжего о. Сергия (Ларина), Серафим (Коровин) был местным священнослужителем. Он родился в семье священника Пермской епархии (1872 г.). Выпускник Пермской духовной семинарии 1892 г., служил на приходах г. Кунгура. В 1923 г. вдовый протоиерей перешел в обновленческую ориентацию. Настоятель Рождество-Богородицкой церкви г. Кунгура. В 1924 г. избран епископом Красноуфимским, викарием Пермской епархии. Принял монашество. В 1925 г. хиротонисан во епископа Кунгурского, викария Пермской епархии. В 1926 г. — епископ Кунгурский и Красноуфимский. В 1930 г. возведен в сан архиепископа. С 1934 г., в связи с закрытием Кунгурской епархии, настоятельствовал в Тихвинской и Всехсвятской церквях г. Кунгура. В 1941 г. в связи с закрытием этих храмов находился на покое, проживая в г. Кунгуре.

Преклонных лет, слабый и больной обновленческий «епископ» Серафим (Коровин) когда-то пользовался у верующих репутацией праведного человека и большим уважением духовенства. После уклонения в раскол верующие сразу перестали общаться с ним. В последнее время «епископ» Серафим (Коровин) занимался сбором денежных средств на нужды фронта. При этом обновленческий «иерарх» влачил жалкое существование. Однако это не помешало ему активно заниматься патриотической деятельностью. Под его руководством в г. Кунгуре удалось собрать на нужды раненых 20 500 рублей, вещами на сумму 29 560 рублей, и облигациями — 32 500 рублей.

В 1944 г. «епископ» Серафим (Коровин) по собственной инициативе вступил в переговоры с управляющим Молотовской епархии епископом Александром (Толстопятовым) относительно своего перехода в Русскую Православную Церковь. Посредником в переговорах выступил проживавший в Кунгуре ссыльный схиигумен Кукша (Величко).

Епископ Александр докладывал патриарху Сергию об этом: «Сначала он изъявил готовность перейти в сане протоиерея, но после изъявил желание быть принятым в сущем сане (епископа). Если наши переговоры приведут к определенному приемлемому результату, я сообщу Вашему Святейшеству для получения соответствующих инструкций».

Однако покаянию обновленческого «иерарха» помешало непредвиденное событие. Епископ Александр писал первосвятителю: «Пикантная странность прервала успех переговоров. Епископ Коровин послал мне письмо через кунгурского схиигумена Кукшу (Величко). Когда же письмоносец — отец Кукша — в ночное время направился на станцию, его ограбили и посылаемое письмо пропало. Епископ Коровин усмотрел в этой странности Промысел Божий, не благословляющий переход в православие и до сего времени пребывает в расколе».

Смерть епископа Александра (Толстопятова), последовавшая 23 сентября 1945 г., не позволила довести вопрос о воссоединении «епископа» Серафима (Коровина) с Церковью до конца. Переход его в Русскую Православную Церковь состоялся только 1 августа 1948 г. Он принес покаяние патриарху Алексию I и был принят в сане иеромонаха. Скончался в 1950 г. в г. Кунгуре.

Таким образом, из материалов переписки епископа Молотовского и Соликамского Александра (Толстопятова) видно, что процесс покаяния обновленческой «высшей церковной иерархии» и воссоединения ее с Русской Православной Церковью был болезненным. С одной стороны, он воспринимался высшим церковным руководством и лично патриархом Сергием как положительное явление, избавляющее Московскую Патриархию от конкуренции перед гражданской властью и закрывающее вопрос об обновленческом расколе в Русской Церкви. Как первосвятитель патриарх Сергий искренне считал, что обновленцам, как и всякому согрешившему христианину, дана справедливая возможность духовно возродиться через покаяние и более не пребывать в расколе. С другой стороны, быстрое принятие в ряды Московского Патриархата лидеров обновленческого движения неоднозначно и чаще всего негативно воспринималось епископатом. В связи с этим особенно тревожились за судьбу Церкви архиереи-исповедники, прошедшие сталинские лагеря и не верившие в искренность обращения бывших иерархов-обновленцев. Одним из них был архиепископ Молотовский и Соликамский Александр (Толстопятов).

Источники

1. Александр (Толстопятов), еп. В Бозе почивший Патриарх Сергий // Патриарх Сергий и его духовное наследство. М., 1947. С. 228–229.

2. Архив Пермского епархиального управления. Ф. 1. Оп. 1. Д. 10.

3. Архиепископ Берлинский и Среднеевропейский Сергий. (К назначению экзархом Средней Европы) // ЖМП. 1962. № 11. С. 10–11.

4. Василий (Димопуло), архим. Священный Синод и Восточные Православные Церкви // Церковный вестник. 1925. № 1–2. С. 2–4.

5. Государственный архив Пермского края (ГАПК). Ф. Р-1204. Оп. 4. Д. 161.

6. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 6991. Оп. 7. Д. 2, 107.

7. К предстоящему Вселенскому Собору // Церковный вестник. 1926. № 4. С. 7.

8. Обращение Священного Синода ПРЦ к Вселенскому Патриарху Василию в ответ на запрос энциклики о месте и времени созыва Предсоборного Совещания // Вестник Священного Синода Православной Российской Церкви. 1927. № 2 (15). С. 4.

9. Ответное обращение митрополита Вениамина Патриарху Иерусалимскому Дамиану // Вестник Священного Синода Православной Российской Церкви. 1927. № 2 (15). С. 4.

10. Письмо Вселенского (Константинопольского) Патриарха Василия III // Вестник Священного Синода Православной Российской Церкви. 1926. № 6 (2). С. 7.

11. Послание Святейшего Патриарха Вселенского и письмо архим. Василия Димопуло // Церковный вестник. 1926. № 7. С. 1.

Литература

1. Балакшина Ю. В. Братство ревнителей церковного обновления (группа «32-х» петербургских священников, 1903–1907): Документальная история и культурный контекст. М., 2014.

2. Беликова Н. Ю. Развитие обновленческого движения в Русской Православной Церкви в 20-е гг. XX в. на Юге России // Известия высших учебных заведений. Северокавказский регион. Сер. «Общественные науки». 2004. № 3. С. 32–35.

3. Головушкин Д. А. Феномен обновленчества в Русском Православии первой половины XX века: дисс. … д-ра филос. н. СПб., 2020.

4. Ефремов П., иер. Воспоминания об обновленческом митрополите Александре Введенском в мемуарном комплексе Русского заграничного исторического архива // Церковно-исторический вестник. 2019–2020. № 26–27. С. 173–179.

5. Кострюков А. А., Кривошеева Н. А. Новые документы к жизнеописанию архиепископа Сергия (Ларина). Воспоминания епископа Василия (Родзянко) и М. Е. Губонина // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2009. № 1 (30). С. 123–150.

6. Кравецкий А. Г. К предыстории обновленческой смуты (Записка прот. В. Д. Красницкого «О направлении политики советской власти в отношении Православной Церкви») // Ученые записки Российского православного университета апостола Иоанна Богослова. 2000. Вып. 6. С. 51–79.

7. Кульпинов С., диак. Противостояние обновленческих церковных группировок в Сибири (сентябрь-декабрь 1922 г.) // Христианское чтение. 2022. № 4. С. 310–320. DOI: 10.47132/1814-5574_2022_4_310

8. Кульпинов С. С. Возникновение и становление обновленческого раскола в Западной Сибири (июнь — август 1922 г.) // Известия Иркутского государственного университета. Сер.: Политология. Религиоведение. 2022. № 40. С. 93–104. DOI: 10.26516/2073-3380.2022.40.93

9. Кульпинов С. С. Несостоявшийся съезд Восточно-Сибирской митрополии в контексте положения обновленческого раскола в Восточной Сибири в 1931-м — первой половине 1932 г. // Известия Иркутского государственного университета. Сер.: Политология. Религиоведение. 2019. Т. 29. С. 63–76. DOI: 10.26516/2073-3380.2019.29.63

10. Кульпинов С. С. Эзотерик, обновленец, религиовед: штрихи к портрету Антона Николаевича Семигановского-Диальти // Прагматика гуманитарного знания: сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции (Иркутск, 29–30 апреля 2021 г.). Иркутск, 2021. С. 79–84.

11. Лавринов В. В. Политика советского государства в отношении обновленческой Церкви в годы Великой Отечественной войны (на материалах Урала) // Вестник Пермского университета. 2009. № 4 (11). С. 100–105.

12. Лавринов В. В., прот. Обновленческий раскол в портретах его деятелей. М., 2016.

13. Лавринов В. В., прот. Очерки истории обновленческого раскола на Урале (1922– 1945). М., 2007.

14. Лобанов В. В. «Обновленческий» раскол в Русской Православной Церкви (1922– 1946 гг.). СПб., 2019.

15. Марченко А. Н., прот. Защитник Отечества и Православной веры. Жизнеописание архиепископа Молотовского и Соликамского Александра (Толстопятова). Пермь, 2015.

16. Марченко А. Н., прот., Георгия (Братчикова), мон., Федотова И. Ю., Марченко Н. А. Русская Православная Церковь в Прикамье в годы Великой Отечественной войны. К 70-летию победы в Великой Отечественной войне. Пермь, 2015.

17. Никулин А. А. Обновленческий раскол в Западной Сибири в 1920–1930-х годах // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2. 2011. Вып. 2. С. 85–90.

18. Обновленческий раскол. Материалы для церковно-исторической и канонической характеристики. М., 2002.

19. Петров И. В. Епископат обновленческой церкви на территории СССР в 1941– 1945 годах: трансформации политических взглядов // Научный диалог. 2019. № 4. С. 312– 328. DOI: 10.24224/2227-1295-2019-4-312-328

20. Петров С. Г. К биографии обновленческого митрополита Сибирского Петра (Блинова). Часть I // Памятники отечественной книжности: Новые тексты, новые интерпретации. Новосибирск, 2007. С. 131–153.

21. Петров С. Г. К биографии обновленческого митрополита Сибирского Петра (Блинова). Часть II // Общественное сознание и литература России: источники и исследования. Новосибирск, 2008. С. 122–143.

22. Петров С. Г. К биографии обновленческого митрополита Сибирского Петра (Блинова). Часть III // Археографические исследования отечественной истории: Текст источника в литературных и общественных связях. Новосибирск, 2009. С. 150–176.

23. Петров С. Г. К истории обновленческого церковного раскола в г. Новониколаевске // Новосибирская область в контексте российской истории: Материалы региональной историко-краеведческой конференции. Новосибирск, 2001. С. 162–166.

24. Петров С. Г. Обновленческий церковный раскол в Сибири // Гуманитарные науки в Сибири. 2013. № 4. С. 79–82.

25. Сколота Р. В. Сущность и региональные особенности обновленческого раскола в Астраханском крае (1920–1925 гг.) // Вестник Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого. 2008. № 1. С. 29–32.

26. Соловьев И. В., иер. Краткая история т. н. «обновленческого раскола» в Православной Российской Церкви в свете новых опубликованных исторических документов // Обновленческий раскол (Материалы для церковно-исторической и канонической оценки). М., 2002. С. 3–64.

27. Субботин П. Ю. Обновленческий раскол на территории Курской и Белгородской епархий в 1920–1930 гг. // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Сер.: История. Политология. 2017. № 15 (264), вып. 43. С. 138–148.

28. Фаст М. В., Фаст Н. П. Нарымская голгофа. Материалы к истории церковных репрессий в Томской области в советский период. Томск; М., 2004.

29. Фирсов С. Л. «Власть и огонь»: Церковь и советское государство: 1918 — начало 1940-х гг.: очерки истории. М., 2014.

30. Худобородов А. Л., Яшина М. А. Обновленческий раскол в Русской Православной Церкви на Урале в 1920-е гг.: предпосылки, результаты, последствия // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Сер.: Социально-гуманитарные науки. 2012. Т. 18, № 10 (269). С. 91–94.

31. Цыремпилова И. С. Бурят-Монгольская епархия в 1920–1930-х гг.: опыт регионального обновленчества // Власть. 2013. Т. 21, № 5. С. 177–180.

32. Чернышова Н. К. Судьба епископа Киренского Зосимы (А. А. Сидоровского): (По документам Государственного архива Новосибирской области). 1919–1920 гг. Статья вторая // Вестник Новосибирского государственного университета. Сер.: История, филология. 2006. Т. 5, вып. 1. С. 47–51.

33. Шадрина А. В. Обновленческий раскол на Дону и деятельность «архиепископа» Мелхиседека (Николаева) // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2015. Вып. 3 (64). С. 44–50.

34. Шишкин Е. Н. «Маршал воинствующих обновленцев»: деятельность митрополита Василия Кожина на Северном Кавказе после освобождения региона от гитлеровцев (февраль 1943 — февраль 1945 года) // Вестник Челябинского государственного университета. 2015. № 2 (357). С. 108–116.

35. Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 2010.

36. Кукша Одесский // Древо: открытая православная энциклопедия. URL: https://drevo-info.ru/articles/13294.html (дата обращения: 05.10.2022).

37. Grul R. Vvedenskii’s Renovationism: Bridge between Christianity and Communism. Leiden, 2019.

Источник: Марченко А. Н. Обновленческие «архиереи» в переписке епископа Молотовского и Соликамского Александра (Толстопятова) с патриархом Сергием (Страгородским) за 1943–1944 гг. // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. – 2023. – № 41. – С. 236–255.